Похоже, ему не выдали ни плаща, ни остроконечной шляпы, что печально, потому что он промок.
– Помоги, пожалуйста! – кричит он. – Там есть веревка!
– Бросай сюда, – говорю я и тихо добавляю, обращаясь к Секретарше: – Не переживай. Это быстро. Мы давно знакомы – я его подвозила.
Он бросает веревку, и я шагаю вперед, чтобы поймать ее. Черный лак на его ногтях облупился до кутикул. Но и мой тоже, кстати.
– Тяжелый день? – спрашиваю я, подтягивая лодку к берегу. Он неуклюже перелезает через борт.
– Меня отправили сюда, чтобы попрактиковаться в предзнаменованиях, – говорит Попутчик; его лицо приобрело зеленоватый оттенок. – Что у меня отлично получается! Но с местными птицами, должно быть, что-то не так. Они ужасно подлые.
– В предзнаменованиях? – спрашиваю я.
– В предсказании судьбы. Судьбу можно предсказывать, наблюдая за птицами, – говорит он, садясь на скамью и проводя рукой по мокрым волосам. – По звукам, которые они издают, по схеме их полета, по… – Хмурится, вероятно, только что заметив Секретаршу. – С ней всё в порядке?
– Она мертва, – говорю я. – А какие птицы есть у тебя дома?
– Гм… Вороны, и совы, и… Это ты… это ты убила ее? – Он часто-часто моргает.
– Да, но в этом нет ничего страшного, – говорю я, подходя к Секретарше и ласково поднимая ее руку ладонью вверх, чтобы он мог видеть. – Она такая же, как я.
– А… Ясно, – говорит он, но все равно отодвигается от нее. – Это та самая работа, что тебе нужно сделать?
– Отчасти, – говорю я и перехожу на шепот: – Только не болтай об этом, ладно? Иначе мне придется убить и тебя.
– Гм…
Я улыбаюсь.
– Шучу. Это было бы противозаконно.
Его плечи расслабляются, но он все равно устремляет на меня странный взгляд.
– Кажется, ты совсем другая, чем в ту нашу встречу…
Я пожимаю плечами.
– За день многое может случиться.
– Это да, – говорит он, наблюдая, как его лодка мягко бьется о берег. – Странный этот город, правда?
– Учитель оказался хорошим?
– Он потрясающий. У него очень много книг, и он талантливее, чем я думал. Говорит, что у меня большой потенциал. Он… – Попутчик замолкает и принимается крутить свои кольца. – Ну, он много говорит о своем разводе.
Я хлопаю его по плечу и тут соображаю, что так и не помыла руки. Попутчик замечает «кровь» Пруденс одновременно со мной. У него плохо получается скрыть свое отвращение, и я вижу, как его лицо искажает гримаса.
– Извини, – говорю я. – Ну, была рада снова повидаться с тобой. Но у меня плотный график.
– Подожди, – испуганно говорит он, – неужели ты так и оставишь ее здесь?
Я смотрю на Секретаршу. Она говорила, что ей хочется место поприятнее.
– Как ты считаешь, ей здесь понравилось бы? – спрашиваю я у Попутчика.
– Я ее не знаю, – говорит он и размышляет. – А тебе бы понравилось?
Я задумываюсь над этим, потом оглядываюсь – туман, вода, деревья.
– Наверное, великовата, да? – говорю, кивая на статую. – Зачем они сделали ее такой огромной?
– Наверное, чувствовали себя виноватыми. – Я изгибаю бровь, а на лице Попутчика отражается удивление. – Разве ты не знаешь историю? Они заблудились в пустыне…
– Кто?
– Не знаю… люди. Первые, кто обосновался здесь. Думаю, они бежали от чего-то или, возможно, искали новые места для жизни. Как бы то ни было, они умирали в пустыне, и эта женщина вывела их сюда. Она сказала им, что здесь будет вода, а когда воды не оказалось, они убили ее. Ее кровь превратилась в ручей. Поэтому она стала святой покровительницей путешественников.
– Ну, похоже, она вела их не к воде. Может, они сделали правильно, что убили ее. Может, надо было найти для города место получше.
Попутчик пожимает плечами.
– А еще она покровительница глупцов. И швов.
– Швов?
– Ну, когда она появляется – а это, по словам моего мастера, случалось всего несколько раз, – она… Как бы сшита. Они, видишь ли, порезали ее на куски после того чуда. Они думали, что она озеленит всю долину.
– И она озеленила?
– Не похоже, правда?
Я секунду размышляю над этим, потом смотрю на Секретаршу.
– Святая покровительница глупцов?
– Верно.
– Может, тогда она присмотрит за нами, – говорю я и задумчиво прищуриваюсь. – Наверное, если б это была я… Я бы предпочла плыть в лодке.
Мы несем ее вместе. Вода накатывает на мои ноги, и от этого на память сразу приходит Джон. Он уже дома? А дети с ним? Почему я обо всем этом думаю?
Попутчику не хочется прикасаться к ней, поэтому именно я скрещиваю руки на груди Секретарши. Придя к выводу, что она готова, наклоняюсь над ней, одной рукой придерживая лодку. Лежа в лодке, как в гнездышке, она напоминает мраморную статую. Капли дождя падают на ее прозрачные и невидящие глаза. Я пытаюсь закрыть их, но веки стали жесткими и не поддаются. В своем наряде она могла бы сойти за кадр из черно-белого фильма, и маленькие голубые перышки на ее серьгах-блеснах – единственное яркое пятно во всем облике.
– Плохо, что у нас нет цветов, чтобы заплести ей в волосы.
– Уж больно это в духе Шекспира, – бормочет позади меня Попутчик. Он наблюдает за дорожкой, чтобы предупредить, если появятся люди. Очень мило с его стороны, честное слово. Дурачок. Он не знает, что объяснение ситуации заняло бы пять секунд, а потом все обо всем забыли бы. В худшем случае они попытались бы взять автограф или какой-нибудь трофей. Даже у откопированной знаменитости есть ценность.
Только вряд ли их заинтересовала бы Секретарша. Лалабелль Рок – блондинка из блондинок.
– Она играла в Шекспире дважды, – говорю я, изучая лицо Секретарши. – Бьянку и Пердиту. Получалось не очень хорошо. Она все время забывала текст. – Перевожу взгляд на него. – Кстати, это тайна. И я, между прочим, должна буду убить тебя, если ты кому-то расскажешь.
Он жестом изображает, как застегивает рот на «молнию».
